Закопченные стены пещеры, луч фонаря выхватывает из темноты ржавые бочки, разнообразный мусор и хлам под ногами. Пробираемся по бывшему складу ГСМ, вход в который расположен в склоне берега реки, прямо за современным баром «Ольвия» в Яхт-клубе. Тогда, в июне 1990 года, склад только недавно сгорел и его забросили. «Ольвии» еще не существует, вместо ее Тир и мастерские ДОСААФ.
Изучив планы Алексеева, выясняем, что из этой пещеры был вход в катакомбы, подвернулась возможность попробовать его найти. Несколько вечеров после работы ушло на обследование небольших помещений бывшего склада. Явного, открытого тоннеля обнаружить не удалось. Муляла, не вписывающаяся в интерьер природных стен пещеры, кладка из камня – известняка. За несколько часов разобрали стену, за ней такие же стены пещеры, но видно, что продолжение пещеры когда-то было, но свод обвалился. Нужно копать!
Сегодня я со Славяном подкапывались под упавшие пласты известнякового потолка, только вдвоем. Наверху, на поверхности изумительное июньское утро, зелень деревьев, красота… особенно красивы выпускницы школ в белых передниках с лентами и огромными бантами – последний звонок. Выпуски 1990 года. Мы завидуем им, но по-доброму и лезем под землю. Работаем в черной, закопченной пещере роем лаз под потолком. Сегодняшний день будет решающим, после этого дня пещеру окрестили «Мясорубка».
Стоя на коленях и уперевшись спиной в потолок рою саперной лопаткой проход. Славик сидит сзади, попыхивая папироской профессиональной – «Шахтерские».
Андрюха, а у Людки сегодня ведь тоже выпускной?
- Угу…- Перевожу дух. – Она часа в три должна на конечную трамвая подойти.
- Да, хорошая она у тебя девчонка… Славик задумчиво рассматривает дым папиросы в луче своей коногонки… красивая. А помнишь, как она увязалась с нами в тот бетонный ход под ТЭЦ. Ну, дает подруга! Ты тоже, зачем ты ее с собой потащил, как она тогда поскользнулась и головой об арматурину… если б ты ей перед входом свой шлем не надел…
Я вылез из прорытой норы и сел рядом, вытащил профессиональную.
- Если бы… Слава Богу, что заставил одеть, на шлеме так и осталась памятная царапина ото лба до уха!
- Ты бы Андрюха еще бы с ней после свадьбы в катакомбы полез. А что, было бы романтическое свадебное путешествие в подземелья. Класс! Семейная пара «детей подземелий». Кстати когда свадьба?
- Да пошел ты… в преисподнюю! Я полез в нору копать дальше.
Я и так под землей, к чертям поближе. Что, когда погуляем?
- Она на юридический в сентябре поступать будет, а мне ещё на истфак попробовать надо. Какая свадьба? Поступим, там видно будет (расписались мы в том же году 13 октября, в этом году пятнадцать лет совместной жизни, не верится).
Каждые пять, десять минут пещеру трясло, над нами прокатывался трамвай. К этой вибрации мы уже привыкли. Я подкапываюсь дальше, трамвай прошел, тихо – хорошо, слышно сопение Славика. Вдруг стены подземелий начали вибрировать, как будто наверху съехался весь трамвайный парк. Так же резко все стихло. В полной тишине, Славик замер – не дышал, я услышал тихое непонятное шуршание, словно мыши разбегались по глубинам преисподней. Гробовую тишину, шуршание прервал громкий возглас Славика:
А е…ть, Твою Мать!
Какая-то непонятная сила, шестое чувство, заставило выскочить из моей берлоги под огромной плитой известняка. Шуршание прекратилось, и плита рухнула на мое место, туда, где я только что лежал. Под своим весом расколовшись на несколько больших кусков.
Я вытащил «профессиональную», руки плохо слушались. Оба луча наших фонарей ощупывали, как бы пробуя на вес, упавшие камни.
- Могла бы быть попа, или мясорубка… Слова Славика вырвали меня из оцепенения. – А как ты успел выскочить?
- Не знаю, сначала толчки, потом шуршание – словно полк мышей в тапочках разбегались, а потом и твое – А ё…, почувствовал, что-то не так!
- Ага, материться значит иногда полезно, даже нужно. А мне показалось, что плита на тебя падает. Начинать объяснять, что на всякий случай надо вылезти из-под нее, тирада длинная и долгая. Да и вырвалось само сабой.
Славик посмотрел на часы.
- Ого, без 15 три, пошли на конечную, твоя Людмилка заждется, она у тебя серьезная, «строгая, но авторитетная»!
- Иди к Черту, все издеваешься, я на тебя в будущем посмотрю?
Огрызнулся я, собирая вещи и снаряжение в свой рюкзак. На выходе пхнул напарника в затылок, намного перестарался, тот чуть не перелетел через обгоревшую железную бочку.
- Ты чего толкаешься, я же по-доброму, нормальная девчонка!
Но вместо оправдания я начал смеяться, истерически ржать. Славик, по началу мгновение недоуменно смотрел на меня, а потов присоединился. Произошел нервный срыв, точнее его последствия - «отходняк». Смеясь, и подзадоривая друг друга, мы шли в Яхт-клуб.
Ждать, конечно, пришлось нам. В одинаковых черных, запыленных и вымазанных ХБ, с рюкзаками, под ногами, мы сидели на скамейке конечной трамвая. Прохожие, с любопытством и даже опаской, рассматривали нас. Недавно меня посетила идея покрасить желтые афганки в черный цвет, такие же черные мотоциклетные шлемы с пластиковыми забралами, вешались на черные станковые небольшие рюкзачки. В последних, у каждого были – веревка (конец), кирки, небольшие ломики (воровские фомки), саперные лопатки, несколько фонарей, батареи, фляга с водой, аптечка и так далее. Хороший набор взломщика. Одним словом видок не для слабонервных. Но срабатывало эффектно – когда таких три, четыре одинаковых архаровца вламывались в частный двор и не навязчиво просили открыть погреба и подвалы… Документы сотрудника музея вынимать приходилось крайне редко, а вид их даже расстраивал некоторых людей. Они ожидали бумаги, какие ни будь сверхъестественные – «охотники за привидениями» или «изгоняющие бесов» из преисподней, что-то в этом духе – мистическое, а не приземленное, музейное.
Я поднялся на встречу летящей к нам Людмиле, она была великолепна, в белом фартуке, белые банты, колокольчик на перевязи – необычная красота и опрятность, первоклассницы переростка, но для зрелых девушек – даже сексуально. Девушка кинулась мне на шею – Живые!
- Ты чего… Отстранил ее от себя. – Запачкаешься. Что с нами будет, шутишь, конечно, живые!
- Что конечно? Землетрясение ведь было, а вы под землей! Я, Андрей, прибежала сначала к твоим родителям, говорю, что землетрясение произошло, а ты в катакомбах! Знаешь, как твой отец отреагировал?
Людмила, уже успокоившись за мою жизнь, оставалась возмущенной поведением окружающих.
- Твой говорит: «Придурки!» И все. Это вся его реакция!
- На моего похоже…- Я ее успокаиваю смеясь. – Они уже привыкли, что я где-то всегда в какой-нибудь… мягкой ситуации. Еще с армии. Мать мне писала, что они меня разыскивают по программе «Время». Как какое событие в стране происходит – то я уже там. Так и писал им, то из Литвы, то из России, Азербайджана, Грузии. Привыкли!
Мы медленно шли по великолепному зеленому парку в сторону спортшколы «Надежда». Мы еще не знали, что нас ждет впереди. Не знали, что в «Мясорубке» тоннеля мы не найдем, что скоро наша свадьба, через два года будет создана специальная подземная экспедиция для изучения подземелий и многое, многое другое. Мы были молоды, живы, счастливы, полны надежд и веры в наше светлое будущее, мы радовались сегодняшнему дню. И, слава Богу, что нам не суждено знать своего будущего!
Через два года моих утверждений о существовании подземелий под Николаевом, размахиванием планами Алексеева в различных инстанциях – все-таки была образована экспедиция. На одном из последних заседаний, на котором присутствовало все начальство, перечислять долго, мой директор музея, Жованник В.А., высказал замечательную фразу – Девиз чиновников!
Все внимательно, кивая, выслушали мои рассказы о подземельях, Жованник подытожил:
- Все это крайне интересно, но кому это нужно?
Чем поставил в тупик всех. Однако директором музея он был не очень долго. Он не был историком ни по образованию, ни по призванию, и история его мало интересовала. На его директорство выпал долгий, бесконечный ремонт Краеведческого музея. Правда, в нашем городе, ремонт музеев, это уже традиция, или закономерность.
Не смотря на сверхнеожиданные выводы директора музея, все же экспедиция была создана. В целях проверки существующих легенд о наличии обширной системы подземных коммуникаций под городом Николаевом, а также для дальнейшего их использования и изучения, решением Николаевской городской администрации в 1992 году была создана научно-исследовательская экспедиция, при содействии архитектора старого города (Попова О.П.), общества самоуправления «Сухой фонтан» (Гречка Г.В.). Техническое обеспечение и создание документации было поручено спортивно-техническому клубу «Садко» - одному из старейших и известных на Украине водолазных клубов. Руководителем экспедиции назначен Коновалов М. Н. (председатель клуба). В ее состав вошли: водолазы, инженеры, горные техники, (автор, как научный сотрудник Николаевского Краеведческого музея), а также рядовые члены клуба.
Не могу не воспользоваться представившейся возможностью поблагодарить тех, кто участвовал в работе подземной экспедиции. Без преувеличения можно сказать, что дело, которым они занимались, было далеко не легким, а иногда связано с некоторым риском для здоровья и жизни. Изо дня в день они спускались под землю, делая это не только за зарплату, их интересовала история родного города. Самым сокровенным желанием было - попробовать разгадать загадку возникновения Николаевских катакомб. Только проникнув и исследовав их, можно ответить на интересующих многих вопрос – Кто, когда и для чего строил эти подземелья?
К примеру, краевед, доктор технических наук Крючков Ю.С., оперируя архивными документами, утверждает, что катакомбы Николаева это только «Спасский самотечный водопровод». И хотим мы этого, или не хотим, но, не обладая другой информацией, мы должны с ним согласиться. Приведу сведения, опубликованные Ю. С. Крючковым:
«…Прежде всего, существовало три Спасских источника. Первый из них, самый мощный, за которым впоследствии закрепилось название Спасского, находился в Спасской балке; второй – на Варваровском спуске, на углу современных улиц Фрунзе и Спасский спуск; третий – на обрыве берега в углу Казенного сада (немного правее современного Варваровского моста). Именно от этих источников и предполагалось провести воду в город еще на заре существования Николаева (около 1795-1797 гг.). Сохранился план этого водопровода, подписанный вице-адмиралом Н. С. Мордвиновым.
Согласно плану, водопровод должен был идти от первого Спасского источника через второй и третий, далее берегом лимана, огибая современный мыс Порохового погреба, к устью Ингула и заканчиваться «водометом» на Ингульском спуске. На плане показана линия водопровода со всеми постройками и чертежи бассейнов и шахт для выхода воздуха. На втором плане города, подписанном Н. С. Мордвиновым (около 1795), указан пункт 81: «В косогоре перед биржею водомет с приводом к нему из Спасского ключевой воды». Однако этот проект не был осуществлен из-за отсутствия средств.
Вторично вопрос о снабжении города водой от Спасских источников был поднят вице-адмиралом А. С. Грейгом в 1818 г. в бытность в Николаеве императора Александра I . Грейг изложил свои доводы царю и получил разрешение на представление проекта.
В 1819 г. Грейг обращается к морскому министру маркизу И. И. Де Траверсе с письмом, в котором обосновывает необходимость сооружения Спасского водопровода, поскольку доставка воды бочками очень дорогая, а «для бедных же жителей и служащих, кои составляют ? всех жителей города, сие ни в какое время невозможно и они, будучи и вовсе лишены хорошей воды, принуждены… употреблять оную из колодезей и реки Ингула, которая частично солоновата, известкована и иловата». Адмирал Грейг намеревался провести воду через весь город, Адмиралтейство и до самого госпиталя. Строительство предполагалось вести «хозяйственным способом» за счет «откупных сумм» Черноморского департамента.
Предваряя проектирование, Грейг еще в 1818 г. обратился в Луганский литейный завод с просьбой дать чертежи и указать стоимость чугунных труб…
В 1819 г. гидротехт 12 класса Б. В. Фан-дер-Флис разработал план и смету на постройку водопровода. Взамен дорогих чугунных труб он предложил применить глиняные – «из лучшей глины, вымурованные внутри», - что дешевле чугунных. Так как уклон был не более 3 футов, то для пропуска воды Фан-дер-Флис предложил «положить 3 ряда труб», для предохранения от морозов канал, в котором должны быть трубы, покрыть на 21/2 футов землей. На трассе предполагались бассейны «для пропускания ключа» и колодцы для выпуска воздуха. Длина водопровода от Спасска до города – 1689 саженей (около 3,4 километра). По пути предусматривалось 3 акведука и 3 стены через рвы (овраги). Первый приемный бассейн деревянный, а второй – каменный. Однако этот проект не был одобрен.
По поручению Грейга проект переработал морской инженер Ж. В. Аюн (Гаюн) в 1820 г. Вице-адмирал рапортом № 612 от 15. 02. 1820 г. обратился к морскому министру Де Траверсе: «Известно вашему высокопревосходительству, что город Николаев крайне нуждается в получении здоровой и хорошей воды, ибо в обеих реках, город омывающих, вода солоновата, да и в колодцах в малом числе находящихся не пригодна. И потому некоторые жители привозят воду из урочища Спасское, расстоянием от 2-х до 4-х верст, что сопряжено и в хорошее время с большими затруднениями по причине тяжелой пещаной дороги от города до Спасска простирающейся и имеющей туда значительный наклон так, что при обратном пути с водою должно уже подыматься, а в дождливое осеннее и весеннее время от большой грязи в городе делается вовсе не возможным, да и вода сия может пользовать единственно тех людей, которые имеют достаток, а военные служители и бедные жители, кои составляют превосходнейшую часть города, во всякое время лишены хорошей воды.
Таковой недостаток в сей первейшей для жизни и здоровья человеческого потребности, заставил меня приискивать способы к проведению воды из Спасска в Николаев…
Ныне же по окончании плана и сметы, оные честь имею представить Вашему высокопревосходительству, через господина инженера капитана Аюн, который их сочинил, и может подать изъяснения о всех потребностей до сего дела касающихся. Я полагаю сию воду провести до города посредством мины, которая уже не будет подвержена никакой порче или исправлению и прослужит вечно…
Все сие побуждает меня покорнейше просить ваше высокопревосходительство о исходатайствовании высочайшего соизволения на ассигнование суммы для сего предмета только с пользою и щастьем города сопряженного».
Капитан Аюн отвез проект с рапортом Грейга царю, но Александр I положил его в стол и отложил рассмотрение, а Грейг, не дожидаясь разрешения, распорядился в ноябре 1820 г. начать работы. О дальнейшей судьбе водопровода можно узнать из судебного процесса по доносу бухгалтера Черноморского департамента Яцьта на Грейга: «… в 1820 г. приступлено к деланию водопровода к г. Николаеву из урочища Спасского в расстоянии до 4-х верст».
Строительство велось в две очереди: первая – от источника № 3 у Казенного сада к дому главного командира, трубы для которой были хорошего качества, и вторая – от Спасского источника № 1 до сборного колодца у источника № 3, а затем от дома главного командира вдоль Адмиральской улицы до Морского госпиталя. От этой магистрали предполагались ответвления в город. В частности на первом ответвлении на углу современных Спасской и Наваринской улиц стоял водоразборной колодец, который автор этих строк видел в 30-е годы прошлого века.
Можно предположить, что очередь водопровода была завершена в 1822 г., поскольку в проекте первых названий улиц Наваринская, начинавшаяся от дома главного командира, названа «Фонтальной».
С октября 1822 г. по декабрь 1823 г. строительством водопровода руководил инженер-полковник А. Рокур, переработавший проект Аюн. Для строительства использовались каторжники. Кто продолжал строительство, пока не удалось выяснить.
Возможно, что весь водопровод был сооружен в 1826 г. Из дела, начатого в 1826 г., выясняется, что «… хотя на водопровод и употреблено было казенных денег до 47 тыс. р., но от него не было никакой для города пользы, ибо глиняные трубы не выдержали напора воды и многие разбились; почему впоследствии и признано нужным устроить чугунные на каменном растворе». Далее: «В марте же 1826 года начальник главного штаба препроводил по высочайшему повелению к адмиралу Грейгу записку о водопроводе, найденную в кабинете блаженные памяти государя императора Александра I -го, которая по случаю кончины его величества, осталась не утвержденною».
Однако водопровод продолжали строить и позже. Так, в отчете Грейга Николаю I в 1828 г. сказано: «Устраивается водопровод из урочища Спасска. Для того чтобы снабдить город свежей и здоровой водою; ибо жители его (Николаева), притерпевшиеся недостатком сей необходимой потребности, принуждены посылать за оною смотря по расстоянию за 11/2 и даже за 6 верст и, следовательно, одни только зажиточные люди могут пользоваться водою доброго качества».
Знаток нашего края А. Шмидт в своей монографии, вышедшей в 1863 г., писал: «Подспорьем этого водоснабжения является так называемый «Дворцовый фонтан», доставляющий в сутки до 1600 ведер воды». Кстати, этот участок водопровода показан действующим на плане Николаева 1832 г., подписанном полковником Кретшмаром. Остальные магистрали на плане не указаны из-за того, что далее «вода не пошла» (трубы полопались).
Как известно из опросов свидетелей и спелеологов, линия водопровода из-за малого уклона имела по пути несколько сборных колодцев. Такие колодцы обнаружены под домом флагманов и командиров (Дом офицеров флота) и под домом главного командира (Музей судостроения и флота). Трубы, соединявшие колодцы, проходили в штольнях («минах»), прорубленных в материке…
Строительство Спасского самотечного водопровода прекратилось с приходом к власти М. П. Лазарева (1833 г.), который посчитал, что сооружение водопровода относится только к городу, и прекратил его финансирование. После этого водопровод напоминал о себе частыми провалами улиц по его трассе и легендами о «турецких подземных ходах»…»10.
Другой исследователь-краевед, Шинкаренко А.В., также опираясь на документацию, доказывает их строительство для ведения «минной» войны во время Крымской компании XIX века. Эта версия также имеет право на свое существование. В своей статье «Минная война в Николаеве и Севастополе» Шинкаренко пишет следующее:
«В своем историческом развитии два города – Николаев и Севастополь – неразрывно связаны между собой крепкими узами на протяжении последних столетий: вначале именно в Николаеве находился штаб Черноморского флота, канцелярия и главная база, жил Николаевский и Севастопольский военный губернатор, и лишь в самом конце XIX столетия все перечисленное было перенесено в Севастополь. Эти города принимали активное участие в Крымской войне 1853-1956 гг., которая значительным образом повлияла на развитие этих крупных морских военных центров Российской империи. Николаев и Севастополь еще роднит и то, что там практически одновременно строили фортификационные сооружения и загадочную сеть подземных сооружений…
… К началу Крымской войны общая площадь Севастопольских подземных сооружений превысила 25 тысяч квадратных метров. В первую очередь, они служили для размещения в них пороха, ядер и продовольственных складов. Кроме того, они служили надежным укрытием для гарнизона и гражданского населения при осаде города.
Одним из важнейших эпизодов севастопольской обороны стала так называемая «минная война». После безуспешных попыток союзнических войск овладеть городом посредством артиллерии и пехоты, противником была начата грандиозная подземная война, целью которой являлся прорыв при помощи минных галерей. Однако она не принесла ожидаемого результата, так как перед севастопольскими укреплениями была создана мощная подземная оборонительная система под руководством военного инженера Э. И. Тотлебена.
Тем не менее, важно остановиться на способностях Э. И. Тотлебена и его современников применять фортификационные сооружения во время боевых действий, поэтому для более полного представления о способе ведения минной войны хотелось бы обратиться к статье из книги М. Шварте «Военная техника современности». «Главной целью минной атаки было разрушение неприятельской позиции на поверхности земли; средством для достижения этой цели и побочной целью являлось сбитие с пути подземного противника. В качестве технического и тактического средства к тому развились взрывы горнов, дающих изрытие на поверхности земли, ровно как и камуфлетов; вспомогательным средством для этого служили минные галереи и служба прислушивания. Так, мало-помалу, возникли целые минные системы, состоявшие из расположенных рядом и одна над другой, направленных к неприятелю, боевых и слуховых галерей, которые соединялись между собою идущими параллельно окопу…»
Работая в Севастополе, Э. И. Тотлебен получил колоссальный опыт ведения подземной минной войны, и, вероятнее всего, именно этот опыт был положен в основу строительства Николаевских фортификационных сооружений. В. В. Яковлев указывал, что «Николаев после Севастополя был важнейшим стратегическим пунктом на всем Черноморском побережье. Здесь находились обширное адмиралтейство, верфь, множество зданий морского ведомства и склады корабельного леса. В городе насчитывалось до 40000 жителей; кроме того, здесь имелась переправа через р. Буг. С занятием союзниками южной стороны Севастополя важность Николаева возросла еще более, и наступало время обеспечить от атаки неприятеля этот важный пункт, который до 1855 г. не был укреплен. По проекту Э. И. Тотлебена, к осуществлению которого было немедленно преступлено, укрепления, прикрывающие Николаев с сухого пути, состояли из линии люнетов и батарей; на случай же возможности прорыва неприятельского флота были устроены земляные батареи для обстреливания Ю. Буга. В начале ноября эти батареи были уже вооружены, а доступ к ним со стороны реки подводными минами; вслед за этим начато было и вооружение сухопутных укреплений, где были устроены прочные пороховые погреба и блиндажи на 15000 человек».
Как видим, при строительстве оборонительных сооружений Николаева производится колоссальный объем работ: строится целая сеть редутов и люнетов на подступах к адмиралтейству. В акватории реки Южный Буг был насыпан искусственный остров, и на нем устроена Константиновская батарея. Вероятно, успешный опыт ведения минной войны в Севастополе, а именно противодействие противнику при помощи сети подземных галерей, обусловили появление подобных сооружений и в Николаеве…
При строительстве оборонительных сооружений Николаева в 1850-1856 гг. батареи располагались недалеко от нынешнего Ингульского моста, на мысе порохового погреба, в Спасске, на Лесковой косе в коммерческом порту и т. д. Возможно, что они соединялись подземными ходами с целью оперативной переброски боеприпасов, вооружения и войск. Другим предназначением подземных галерей под городом, вероятнее всего, была подготовка к ведению долговременной минной войны. Подтверждение этому можно найти в книге, изданной Гипроградом в 1931 году, в которой Николаевские катакомбы тоже называются минами…
Для того чтобы понять, как именно производились подземные работы при строительстве минных и контрминных галерей, вновь обратимся к статье генерала М. Шварте – к той части, где описывается непосредственно технология работ. «Все галереи и колодцы, кроме как выделенные в скале, приходилось одевать для предохранения от обвалов грунта при стрельбе артиллерии… Удаление земли производилось почти исключительно земленосными мешками, которые тащились вручную, или при помощи минных тележек, или посредством подземных путей до поверхности земли или через отверстия колодца. В минных спусках удаление земли производилось при посредстве висячих или скользящих дорог, в колодцах – при помощи каната с бадьей. Для вентиляции первоначально служили ручные вентиляторы с зубчатой передачей.… В качестве воздухопроводных труб лучшими оказались картонные, обернутые непромокаемой материей…»11.
Эта теория может объяснить наличие большого количества тоннелей из подвальных помещений города Николаева, которые через несколько метров обрываются, оканчиваясь тупиком из материкового грунта. Возможно, это и есть - система не достроенных, или планируемых галерей-«мин», которые должны были быть прорыты в случае осады или захвата города неприятелем.
Можно допустить, что доля истины существует во всех теориях. По моему мнению, все это взаимосвязано, подобно звеньям одной длинной и крайне запутанной цепи. Не стоит отбрасывать ни одной версии и не вести между собой споры о том, кто прав, собрав больше архивных материалов, доказывая собственную теорию. Необходимо изучать Николаевские катакомбы, используя в совокупности все имеющиеся сведения.
Теоретики рассуждают, практики, рискуя, спускаются под землю. Благодаря им появляются новые неопровержимые факты. Хочу «приклонить колено» перед всеми членами клуба «Садко». С огромным рвением и энтузиазмом они старались пролить свет в Николаевские подземелья. Как и под водой, так и под землей работая уверенно и слаженно. На них можно положиться и спокойно идти даже во мрак преисподней. Не побоюсь этого слова, я просто, обязан перечислить несколько фамилий: Корчагин Вячеслав, Боев Виктор, Михайленко Константин, Реттер Александр, Скиба Владимир, Еремеев Виталий. Их назвали «Детьми подземелий». Этот состав экспедиции проводил ежедневную, порой не интересную, рутинную, но необходимую работу. Метр за метром, шаг за шагом, разбирая многочисленные завалы, они шли к своей цели. Кто, когда и зачем? Еще раз спасибо – мужики! И не ваша вина в том, что загадка так и осталась неразрешенной, вы делали все, что было возможно.
| << | содержание | >> |
