В первую очередь Гук и Попова отправились на остров «Батарея» и на сухопутные батареи в Радсаде, возле Коренихи. Всем не давали покоя «лавры» Жины Джановны и ее подземные храмы. Если по ее рассказу остров связан подземным ходом с городом под рекой, то остальные «батареи», следуя логике, тем более имеют между собой сообщения.
Гук, нас не подвел! Медитация с рамками, «подключение к космосу» и, в конце концов, выдал план подземелий на трех батареях. Лучше не придумаешь, все они соединены подземными галереями, в насыпях – валах, многоярусные пустоты, но все они на глубине более 10 метров. Только в одном месте, Гук допустил оплошность, на дне защитного рва, опоясывающего укрепление, тоннель проходит на глубине 3 – 3,5 метра. За это мы и ухватились!
Получив разрешение, подкрепленное бумагами, на право заложить раскоп над тоннелем, выехали на батарею. Что для нас сделать яму 3 – 4 метра.
Основная задача была проникнуть в подземелья, другая – проверить сведения, полученные от специалистов биолокации.
На глубине 3, 4 и даже 5 метров тоннеля не оказалось. Гук приехал снова, «медитировал», пожимал плечами и объяснял, что случайно «словил» отражение подземелья, а не сам коридор. Для него, случайность – ошибка, для всех членов экспедиции – глубокая яма, прозванная «пирамидой Скибобса» и судебные тяжбы с музеем по поводу раскопок без «открытого листа» (документ, получаемый из Киевского Института Археологии, дающий право проводить раскопки). Красота, со стороны! Как у нас в стране обожают историю, особенно подогреваемую наличными деньгами! Пока ни одна «собака не гавкала» в сторону катакомб, все спокойно! Только дали «кость», начали делить, забыв обо всем. Мне – маленькому щенку, оставалось только скулить, волки делили, забыв, что постареют, а волчата подрастут и вспомнят – историю!
Я и раньше не верил в точность исследований «шаманов – биолокации», подозрения начали подтверждаться. Мои слова против метров из столицы: «Парень МНС, отдохни, не мешай делать… свою работу, It est («то есть» лат.) – деньги».
Последующей задачей экспедиции, по исследованию подземелий, была проверка сведений полученных в результате работ проводимых в 1953 году, Алексеевым.
Нами, то есть, членами экспедиции было визуально (глазами) осмотрено все побережье в черте города, рек Ю. Буг и Ингул. Облазили, буквально – обползали все побережье. Явных следов выходов тоннелей обнаружить не удалось.
Попробуйте найти черную кошку в пустой черной галерее! Мы, не сможем – Гук, поможет! Помнится мне, в 80-х годах XX века, возле «Варваровского моста», закрыли цементный завод. Под ним – тоннели, ведущие под «Лагерное поле». Бетон, арка, в центре - вагонетка по рельсам, два тоннеля, через метров сто, взорван, своды перевернуты в тоннель. Куда могли вести тоннели?
Вспоминаю сейчас историю (когда-то не верилось!): Николаевские катакомбы – 1953-1958 года, провал земли в центре города, матросы опускаются в преисподнюю – офицер ждет! Вернувшиеся немногословно рассказывают – тоннель, полуторка проедет, в центре рельсы и … в три, четыре яруса, костяки, костяки (скелеты) справа и слева.
Как мы могли найти входы в подземелья, если, за последние пятьдесят лет городские набережные претерпели массу перестроек, что моги – засыпали, настолько старательно, что сами не верят? А, теперь отойди и посмотри, что ты наделал!
В районе бывшего пионерского лагеря «Партизанская искра» обследован бетонный бункер – ДОТ, оставшийся со времен второй мировой войны, и все прилегающее к нему побережье реки.
Десяток хранителей тайн «Вервольфа» рассказывали мне о существовании подземного хода с берега, в районе «Партизанки». Все в один голос твердили именно о ДОТе. «ДОТ» (долговременная огневая точка) имеет два помещения: первое - бетонный бункер, пристроенный к старинной стене, второе – комната с арочным сводом, под землей. Само помещение, под землей, напоминает начало длинного – нескончаемого тоннеля, что могло сбивать с толку очевидцев – старожилов, путешествовавших по гитлеровским подземельям. Меня же сбивало с толку то, что вся комната – стены, потолок, и пол были оштукатурены хорошим слоем старого, добротного цемента. Произошло это, никак ни позже времен войны. Необходимо было сорвать весь цемент, и проверить – нет ли замурованного тоннеля или колодца в полу.
Несколько недель, с утра до вечера, мы, с надеждой раскрывали старую кладку. Вот, вот – откроются замурованные подземелья. Но, увы, мы в реальной жизни, а не в кино. Все стены оказались совершенно однородные, без малейшего признака на начало другой комнаты или тоннеля. «Вервольф» ищите на Винниичене!
Пыльные, грязные, замученные и главное – разочарованные, мы снова и снова, осматривали стены бункера, выдвигая всевозможные гипотезы о существовании подземных тоннелей.
- Надо вскрывать пол!… Предложил тогда я, не видя других вариантов.
- Мы, и так, весь цемент уже сняли! - Огрызнулся Скиба.
- Вовка, ты не понял! Грунт в комнате насыпной, надо его убрать и дойти до старого, «древнего» уровня пола, может там, еще есть колодец, или, что-нибудь. - Пытался объяснить я.
- Не лечи меня, лучше бы Телегину это объяснял, когда были в экспедиции. У меня, все-таки, дед археолог, а ты объясняешь про «древнюю поверхность», издеваешься! А вообще, резон есть!
- Скибон, у Телегина вы были давно, сейчас МНСина у нас археолог, ему виднее. - Корчагина все уже начало доставать, и злить неопределенность.
- К тому же, в этом действительно есть доля здравого смысла в нашем дурдоме. Какого черта, засыпали пол? Мы нечего не теряем, зато проверим, и будем спать спокойно! Больше здесь делать, после нас, будет нечего!
Оказалось, что чуть более полуметра насыпной земли закрывали старый, глинобитный пол. Но и в нем, ничего не было. Пол как пол, никаких сюрпризов, ровный! Я думал, сравняют МНСа с «древней поверхностью», а что дальше? Работы можно сворачивать.
Но, не тут-то было. Попова привезла Гука. Мы повеселели.
- Сейчас намедитирует нам тоннель и «золотую карету» в нем! Но, покататься на ней никому не дадим! - Корчагин злорадствовал, да и было за что – Батарея!
- После «пирамиды Скибобса», (так окрестили пятиметровую яму на Батарее. «Скибобс» – Скиба Володя, который медитировал вокруг ямы) я от Гука могу ожидать новое отражение - даже кареты, в тоннеле! - Реттер поддержал Славика.
Я в диалогах не участвовал, ибо выслушивал нравоучения Поповой о неправильном проведении наших исследований. Коновалов Михаил Николаевич за меня «отбивался». Мне было лучше иногда промолчать.
Наконец Гук, вытирая пот со лба, после сложнейшей связи с космосом и магнитными полями Николаева, отбросив все «отражения» блуждающих тоннелей, подошел к нам.
- Нашел. Тоннель ведет не в подземную комнату, где ребята работают, а выходит рядом с ней – в 2-х метрах и завален! Комната более новая, а тоннель древнее…
- Это вам такая информация пришла? - С сарказмом поинтересовался я. Меня оставили живым после «древней поверхности» пола, а теперь два метра в сторону! - А «отражение» тоннеля вы отсекли?
- Андрей, хватит! - Осекла меня Ольга Петровна. – Лучше скажите, что будете делать? - Коновалов так же вопросительно смотрел на меня. Ляпнул, нужно было умничать по делу.
- Если вход завален? Это могли сделать еще до войны, когда строили стену вдоль берега. Стену пробить сложно, да и можем не попасть! Если из внутренней комнаты можно пройти… Проложим горизонтальную штольню параллельно стене набережной, и попадем… И, если коридор существует, мы не промахнемся!
Вот это я выдал, сам испугался тому, что наговорил.
- Хорошо, работайте! - Согласилась Попова. – Решите технические вопросы с Михаилом Николаевичем.
Коновалов дал полсотни дельных советов и тоже уехал, а я пошел радовать открытием Гука и своими предложениями остальных членов экспедиции.
- Если, Гук, снова намудрил… ему же не пробивать стены? Ладно, будем ломать. - Поддержал меня Корчагин. – Выбор у нас невелик: либо да, либо да! Но уже завтра. Реттер, по дружбе, сгоняй в магазин, а то совсем скучно стало.
Через 15 минут сидели в «пионерской» беседке, рядышком с ДОТом. Красота, берег реки, теплый сентябрьский день, хорошая компания. Полилась беседа, снова катакомбы, будущая штольня, надежды, что Гук не ошибается!
На следующий день, проломав стену, мы были чрезвычайно обрадованы. За каменной кладкой, начинался не мягкий грунт, а монолитная стена известняка.
Несколько дней ушли на пробивание штольни – высотой полтора, шириной метр. Можно открывать свои каменоломни, увеличивая систему подземелий. Нас ожидало разочарование: ни через два, ни через три метра тоннеля, в который мы должны врезаться, не было.
- Может, замуруем здесь Гука! - Предложил Виталя.
- Нет, сделаем ему келию, пусть роет дальше в поисках тоннеля, строит монастырь. – Корчагин бросил кирку на пол. – Без толку все это, мы на метр прошли его отметку. Может у него опять отражение
- Я бы ему сделал… отражение личности, или раздвоение. - Реттер настраивался на беседу с Коноваловым и Поповой.
- Что думаешь МНС? - Корчагин ждал моего ответа, как и все остальные.
- Ничего не думаю. Нас снова поимели… «Гук № 2». Достали эти лозаходцы!
- Андрюха, это Гуковщина - чушь собачья. Они с экспедиции денег поимели! Нарисовали планы, которые проверить сложно! Что не проверяем – нет тоннеля. У них на все готов ответ – Неточная ведь наука! - Корчагин был прав.
- Я предлагаю учредить экспедиционный орден: Гук - 1, 2, 3-й степени. Награждаться будет тот, кто привел всех в какой-нибудь подвал, колодец, где по легендам есть тоннель. А его не окажется…
Скиба разрядил обстановку.
- Тогда - Андрюха у нас уже кавалер всех степеней, полный «Гуковский бант»!
Идея Вовки понравилась всем.
- Думаю, что я кавалер уже раз десять! Скоро пора, как истинному рыцарю, награждать остальных.
У нас было много сил, столько же стремления и желания попасть в катакомбы. Очередная неудача только на мгновение омрачила настроение «Детей подземелий».
Съехалось все начальство. Гук облазил, с рамкой, обе комнаты, нашу штольню и, в конце концов, заявил:
- Вы промахнулись. Тоннель прямо под штольней!
- Ежкин кот…, мы промахнулись! Развиднелось! - Корчагин сорвался.
- Славик! - Окликнул его Коновалов, что-то пробурчал себе под нос, а потом заявил:
- Хорошо, ребята сделают колодец вниз. Сколько надо?
Гук занервничал, не ожидал такого поворота событий.
- Как два пальца… Виталя кинул шлем на пол и сел в углу ДОТа.
- Кто б сказал!? - Корчагин сел рядом.
- Я б сказал, кто б подставил!!! - Реттер присоединился.
Сидящие в углу под стеной «Дети подземелий», злые, в старых танковых комбинезонах, были похожи на обезоруженную гвардию.
Спасать положение!
- Ну что, мужики, может, забьем? - Предложил я. Коновалов, Попова и Гук, с интересом смотрели в нашу сторону. - Забьем колодец. Что нам метр туда, метр сюда? Отстоим честь орденов славы всех степеней!!!
«Забивать» пришлось недолго, через пол метра пошла вода. Река ведь рядом. Вышел из ДОТа и мордой в песок - красота, для отдыха на природе.
Гук развел руками.
- Тоннель ниже, затоплен водой!
Крыть нечем. Работы в «Партизанке» были полностью свернуты. Железная дверь в ДОТ наглухо заварена. Директор пионерского лагеря, облегченно вздыхая, провожал «Детей подземелий» увозивших на громыхающей тачке свои пожитки.
Дальнейшие исследования экспедиции были направлены в район подвалов здания Дома Офицеров Флота (ДОФ). В подвальном помещении под колоннадой был вторично (после Алексеева) найден колодец. Штольня диаметром 1,5 метра, выложенная пиленым известняком, оказалась полностью забита землей. После выборки грунта на глубине 19 метров от современной поверхности открылись два тоннеля.
Легко написать: «после выборки грунта, на глубине 19 метров». Вскрывали колодец долго, используя простейшие подручные средства. Старые деревянные носилки нашлись у Михаила Юрьевича, завхоза ДОФа. Обойдя соседние дворы, на Адмиральской в заброшенном доме нашли ржавое оцинкованное корыто, в будущем получившее гордое название «Челленджер». Его и прикрепили к носилкам.
Один опускался в колодец, набирал ведро, подавал наверх. Корыто с носилками заполнялось, а затем из подвала ДОФа, по ступеням, выносилось на задний двор. Так, носилки за носилками, метр за метром открывался, уходящий в неизвестность, колодец. Он становился все глубже, ведро подымать становилось неудобным. Оно билось о стены, рассыпалось, причем, на голову копающему. Пришлось работы модернизировать. Из старых деревянных скамеек военного КАМАЗа соорудили перекрытие на колодец. Его скреплял брус с небольшим блоком – колесиком. Опускаться в колодец нужно было по веревочной лестнице. Ступеньки изготовили из алюминиевых трубок, засверлив по краям отверстия. В дальнейшем, из-за постоянной сырости под синтетической веревкой, обвязывающей трубки, образовались окисления. Ступени начали гнить на глазах. Спускаться и подниматься уже опасно. Несколько раз ступени ломались под ногами. Это создавало для «везунчика» некий дискомфорт. Кроме того, что он получал массу адреналина, цепляясь руками за уцелевшие ступеньки, но и, потеряв равновесие, крутился и спиной проверял на прочность стены древнего колодца. Находясь рядом, иногда, можно было записывать красноречивые изречения, доносящиеся из глубин веков. Многие известные люди нашего города успели «повисеть» на этой лестнице (Отказался спускаться вниз мер города Сандюк, посетив подвалы ДОФа. Не рискнул).
Теперь исследователю приходилось опускаться по лестнице на дно колодца. Ему же копать и тянуть за конец веревки, переброшенной через блок, поднимая заполненное песком железное ведро. Наверху его подхватывали и ссыпали в носилки. Особенно важно было принимающему ведра не зазеваться. Не обошлось и без казусов.
Однажды, один из принимавших не успел хорошо ухватить ручку ведра, а работавший на дне колодца уже отпустил другой конец веревки. Ведро, выскользнув из руки, полетело вниз, на глубину более 15 метров. Я с напарником стоял возле носилок, принимающий разогнулся над колодцем и тихо произнес:
– Не удержал.
Хорошо было слышно как ведро, ударяясь о стены, летит вниз. В голове, как в замедленном кадре, мелькали варианты встречи ведра с землей или… Из глубины донесся глухой удар, и наступила тишина. Никто не отваживался подойти и заглянуть внутрь. Конечно, происходило все это в считанные секунды. Снизу, как из преисподней, послышался вполне актуальный вопрос:
– А что это было?
(Обычно, когда работали внизу, старались экономить батареи, а, когда свет был не особо нужен, фонари выключали). Лучи наших коногонок, пробившись через мрак, наполнявший колодец, осветили сидящего на земле человека и стоящее рядом, вошедшее до половины в рыхлый песок, ведро. Снова наступила тишина. Сидевший медленно, не включая своего фонаря, переводил взгляд то на ведро, стоявшее у его ног, то на нас, наблюдавших сверху.
- Живой! - Облегченно выдохнул, выпустивший ведро.
- Вы что? Там наверху? Уснули? Вашу…!!!
Все остальное обращение к нам состояло из народной речи, заполнившей все пять этажей, разделявшие нас, и рассказывающего, о том, что он сейчас думает об этом ведре, о колодце и обо всех нас. Он уже успел осознать, что произошло и что могло произойти.
Однажды, когда наступил период апатии, никто не мог смотреть в колодец, а тем более - копать его. Скиба, заключив пари с остальными участниками экспедиции на определенное количество – в литрах, вылез со дна колодца, после того как лестницу убрали (страховочный конец его все-таки привязать заставили). Он поднимался, упираясь спиной и ногами в стены колодца. В результате - гонца отправили в магазин, а в дневнике экспедиции появилась запись:
…Работы в ДОФе прекращены по причине погодных условий – идет дождь…
Со дна колодца начиналось два тоннеля: Направление первого – в сторону улицы Адмиральской, второго – к зданию Николаевского государственного университета. Высота галерей - 2 метра, при ширине - 0,8 метра. Оба также заполнены песком.
Матросы Алексеева, после того как обследовали колодец и тоннели, не только засыпали его снова, но и поставили в каждой галерее стену. (Может для того, чтобы грунт, которым засыпали, меньше рассыпался по подземелью).
| << | содержание | >> |
